Только я открыла железную дверь с табличкой «Благое дело», как в меня радостно ткнулась веселая собачья морда. «Не бойтесь, Моцарт не кусается, он со всеми играет, приучен!» — пояснила мне светлоглазая женщина, с длинной пшеничной косой. Рядом с ней, подняв голову куда-то к потолку, стоял высокий, красивый, белокурый мальчик. Он смотрел куда-то в одну точку, и о чем-то говорил сам с собой… Было понятно без слов — аутизм.

Настюша — солнышко

Кроме белокурого мальчика, в комнате была девочка. Она сидела на диване, кидала веселой собаке Моцарту мячик, смотрела, как пес несется следом за резиновой игрушкой, и хохотала. Девочку звали Настя Антропова, после того, как в два года у нее случилась диабетическая кома, Настя перестала говорить. А еще раньше, при рождении, у нее диагностировали синдром Дауна. К счастью, это не помешало Насте-солнышку, как ее называет папа, Геннадий Антропов, быть самой любимой девочкой на свете.

— Настя была желанным ребенком, нашим ребенком, поэтому, конечно, у нас и близко не было мысли от нее отказаться, ты о чем! — качает головой в ответ на мой заведомо некорректный вопрос Геннадий. — Знаешь, я о чем сейчас жалею? Что не знал тогда ни черта, как поступать с таким диагнозом. Мы столько моментов упустили…

Думаю, каждый человек, родившись, выполняет данную ему миссию. Наверное, Настюша родилась для того, чтобы изменить отношение к особенным детям во Владивостоке. Именно так, не меньше. Потому что рождение дочери круто изменило жизнь ее отца, Геннадия Антропова, который вот уже 16 лет, с момента рождения Насти, сражается за ее жизнь и будущее, невольно вовлекая в эту свою борьбу родителей других, обделенных здоровьем, детей.

Мозг человека устроен таким паскудным образом, что невольно отторгает все, выводящее нас из пресловутой зоны комфорта. Особенные дети — один из таких общественных раздражителей. Так называемым нормальным людям зачастую очень не нравится не то, что общаться с такими детьми, но даже просто на них смотреть. Людям страшно, а поэтому неприятно. Люди думают, что если между такими детьми и всем остальным миром поставить забор, не видеть их и не слышать, то они как-нибудь, сами собой… рассосутся. Вроде как, если не будет их на глазах, то и проблемы такой не будет… Именно так, до недавнего времени, думали не только обыватели, но и власти тоже. Не замечая их в упор, запихивая детей с отклонениями в развитии в ужасные интернаты, совершенно не занимаясь социализацией…

Этот откровенный геноцид длился бы и дальше, если бы не родители, мамы, и, реже, папы, которые поняли, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

— У нас с женой даже мысли не было отдать Настюшу в интернат! Старший сын к моменту ее рождения вырос. А мы захотели родить себе девочку, на старость, — улыбается Геннадий Антропов. — Вот и родили. Теперь у нас в семье вечный ребенок!

Можно было бы рассказать отдельную историю, как родители спасали свою дочку от смерти. На второй день после рождения, по непонятной причине, не предупредив маму, девочку увезли в детскую больницу, откуда ребенка вернули с убитой флорой кишечника, которую восстанавливали до полутора лет. В два года случилась диабетическая кома, после которой ребенок, который уже говорил, потерял речь. Назло всем и вопреки всему, Настюша-солнышко выжила. Может быть, еще и потому, что у нее с отцом была важная миссия в жизни. И до ее завершения еще ой как далеко!..

Сказочные фигурки

Геннадий Антропов ведет меня в соседнюю комнату, где на полках стоят чудо-вещи. Разглядываю дивную керамику ручной работы и понимаю, что таких изделий не найдешь ни в одном магазине Владивостока.

— Это делают наши дети, из «Благого дела», — рассказывает Геннадий. — А вот, смотри, рисунок! Это полчаса назад нарисовал Елисей, тот мальчик, ты его только что видела. Красота, да? Его мама по эскизам сына удивительные мягкие игрушки шьет. Думаю, мы по этим эскизам будем керамику отливать и деколи делать!

Смотрю на белый лист бумаги, где ворохом рассыпались фигурки сказочных животных. И понимаю, что это не просто хорошие — это талантливые рисунки. Дети-аутисты часто безумно талантливы. Вопрос только в том, чтобы нашлись надежные руки, которые подхватили бы этот талант, и дали ему реализоваться. К сожалению, рук таких раз-два и обчелся…

В этом году будет ровно десять лет, как Геннадий Антропов создал свое «Благое Дело». Это добровольческий проект, за работу в котором денег никому не платят. Кажется, про Антропова в Приморье уже узнали все, кому не лень, включая власти, разумеется. На стенке висят в ряд дипломы, причем не только местного — российского и международного значения. Трудно, да, наверно, невозможно найти на Дальнем Востоке, да и в России в целом, подобный пример — когда бы люди, на общественных началах, начиная с нуля, пришли к выпуску реальной продукции. И вот уже столько лет тянут этот неподъемный, во всех смыслах, воз.

Ведь работа с такими детьми — это не только колоссальная моральная отдача, но и серьезные материальные траты. Дети лепят, рисуют — это арттерапия, развитие мелкой моторики. С недавних пор — ставят театральные спектакли, низкий поклон за это актерам (и руководству) Театра Молодежи. Главное — они общаются, дети и их родители. Понимают, что они не одни в этом большом, и, по большому счету, все еще чужом для них мире.

— Сколько человек в вашей студии? — спрашиваю Геннадия, памятуя о том, что во Владивостоке таких детей явно не сто человек, а помощь нужна каждому.

— Основная группа 15 человек, — отвечает Антропов. — Помимо этого у нас два подшефных интерната, в Артёме и Владивостоке. Но непосредственно на занятия в студию мы не можем взять больше, хотя желающих очень много. Некуда! Мы не можем по объему помещения и материалов охватить больше, не хочу плату вводить. Знаешь, первые пять лет прошли в состоянии эйфории, была иллюзия: государство сейчас увидит, что я делаю, и скажет — дружище, давай мы тебе поможем! Был момент, полгода занимались со слепыми, стали номинантами премии «Филантроп». В 2009 году наши работы по арттерапии увидели японцы, загорелись — мы хотим, чтобы это увидели в Японии! Организовали нам там выставку. В 2011 году пришло приглашение в Нью-Йорк, на выставку в ООН, лично Виталий Иванович Чуркин тогда рекомендацию подписал…

Тут Антропов усмехается.

— Только до Америки мы не доехали, денег не нашли…

Великие артисты

От арттерапии пришли к театральным постановкам. Оказалось, это чудесно влияет на таких детей, они раскрепощаются, начинают петь, танцевать.

— Год назад спектакль поставили замечательный, — продолжает рассказывать Геннадий. — Три раза показывали, и всегда аншлаг. На таких детей театр прекрасно действует. Нам важно показать, что этих детей можно максимально адаптировать в жизни. Не то, что они все станут профессиональными актерами… Но вот моя Настюша раньше боялась фотокамеры вообще. А сейчас она такое исполняет на фотосессии, диву даюсь! Мы пробуем снимать видеоролики. Идей много. Времени и свободных рук не хватает! Вон, Лёня у нас тот ещё «Тарковский». Стоит только телефон на видном месте оставить, он уже в руках у Лени, он тут же наснимал, выложил в Инсту , собрал сто лайков — это Леня! Сейчас нужны люди, с которыми можно профессионально смонтировать видео. Много материала уникального, и любительского, и профессионально снятого. Хотим, чтобы зрители увидели мир глазами наших детей! Это важно. Пусть люди поймут, что наши дети — добрые, прекрасные, талантливые, хотя и очень беззащитные…

Недавно в Театре Молодежи проходила выставка фотографий особенных детей, созданная и организованная актерами театра, отдельное спасибо за идею и воплощение Марии Стратулат. На выставку, кроме журналистов, из представителей власти пришли только депутат городской думы Елена Новицкая и Валентина Протопович, из департамента внутренней политики. Обычных граждан, кроме родителей детей, там тоже не было. А ведь стоило прийти, посмотреть. И даже не столько на фотографии, а на то, как эти ребята потом, все вместе, пели песни под гитару. Дурачились, смеялись, все вместе вкусно ели торт, то есть делали такие простые, и такие невозможные, для большинства этих необычных детей вещи…

Магия добра

Редко кто из этих ребят ходит в школу. Все эти разговоры об инклюзивном образовании, то есть совместном обучении с обычными детьми, на деле утыкаются в стену. Не готовы учителя — большинство просто не знает, как себя с такими детьми вести. Не готовы родители обычных школьников, которые думают, что это как-то негативно повлияет на процесс обучения… Не готовы и сами школьники, которые зачастую относятся к особенным детям как к прокаженным. Их трудно винить — они просто транслируют то, что слышат от родителей дома.

Да о чем речь, если прямо сейчас на всю страну гремит история про то, как журналистка, пишущая на данные темы, получающая за это премии, в социальных сетях назвала этих людей «нежизнеспособным скотом».

А ведь жизнь такая штука, что, как правило, все возвращается. Эффект бумеранга — не выдумка, а реальность. Не говоря уже о том, что такие дети обладают какой-то совершенно невероятной магией любви и добра, уникальной способностью делать нас, якобы, здоровых, лучше и чище.

У Насти Антроповой очень маленькая и очень слабая ручка. Когда я взяла ее крохотную ладошку в свою, мне вдруг очень захотелось обнять эту девочку. И когда я сделала это, весь день потом словно на крыльях летала, так мне было хорошо и правильно.

— Знаешь, я так Настюше за старшего сына благодарен, — говорит Геннадий. — До ее рождения на нем было все внимание, до тех пор, пока сестра не родилась. А потом Даниил как-то сразу повзрослел. Настя его очень любит. Мы с женой не молодеем. Но я за Настюшино будущее спокоен — брат свою сестру обожает! Сейчас Даниил в Москве, он у меня художник-дизайнер. Занимается, кроме своей основной работы, организацией московского отделения «Благого дела». Хотим нашу керамику, которую дети делают, в Москве продавать. Надо хоть как-то зарабатывать… Во Владивостоке с этим дохлый номер.

Жизнь «на Марсе»

А теперь — о земном, то есть о финансах. Иногда, по сарафанному радио, в студию «Благого дела» приходят иностранцы. И с трепетным восторгом мешками скупают керамику в технике «раку», которая в Японии, к примеру, стоит в разы дороже. Качество — изумительное! Да это и не удивительно, ведь сам Антропов — керамист по профессии. Так что все изделия детей — это не шутки ради, вещи более чем профессиональные. И нет никаких сомнений, что туристы размели бы всех этих котиков, тигрят, медвежат и птичек влет!

Увы, ни в одном магазине Владивостока изделия «Благого дела» не продаются. Их можно изредка купить на разного рода общественных мероприятиях, типа саммитов. Первые лица города и края очень любят фотографироваться на фоне Антропова и разноцветной керамики. Фотографироваться любят, однако помогать «Благому делу» могли бы, мягко говоря, активнее.

— Недавно из Москвы, от наших партнёров — мастерской социальной инклюзии «Сундук», ткацкий станочек небольшой привез, — делиться хорошими новостями Антропов. — Они на таких станочках очень широкий ассортимент замечательной продукции делают и щедро делятся опытом. Вот и мы осваиваем, сейчас по аналогии делаем себе большой станок. Теперь наши ребята будут коврики ткать и игрушки делать, мы вообще решили, что к новому спектаклю наши ребята сами реквизит будут изготавливать… Самая большая наша проблема — помещение. То, где мы сейчас находимся, на Светланской, 69д, это просто нам хороший человек дал, мы им третий год пользуемся. Слава богу, что он есть, этот человек! А если он продаст помещение?

Строго говоря, несколько лет назад город выделил «Благому делу» некие квадратные метры, совершенно не пригодные для нахождения там людей, тем более — детей. Там сыро, холодно, и грибок по стенам. Сколько не штукатурили — бесполезно. И окна пластиковые там ставили за свой счет — толку нет. Нужно гидроизоляцию делать. Антропов обращался в город по этому поводу, но пока получил банальную отписку. Сейчас там у «Благого дела» склад, без которого тоже не обойтись. За десять лет обросли имуществом, в основном это керамические формы, материалы. Да и глину, которую Геннадий копает сам, на карьерах, тоже где-то надо хранить.

— Ты у нового мэра Веркеенко был? — спрашиваю.

— К мэру я не попал, — отвечает. — Приглашение делал, в марте, официальное, к нам прийти. Пока не пришел. Хотя у нас есть что предложить городу, в рамках той же туристической привлекательности. В 2013 году за проект «Анатомия творчества» мы получили специальную премию «Серебрянного лучника» — мы точные копии бохайских монетовидных амулетов лили из латуни!

— Помнится, у вас на Фокина, в самом центре Владивостока, студия располагалась. Идеальное место! И под магазин тоже — там столько туристов ходит. Что случилось, почему вас там больше нет?

— А, это! — Антропов машет рукой. — Был момент, «Благое дело» приютило общество инвалидов. У них на Фокино отделение. Только нас оттуда выгнали. Сказали — чего это к вам столько народу ходит? И попросили освободить… Не получается у нас взаимопонимания с чиновниками. Увы, но Приморской краевой организации инвалидов мы не интересны. Не понимаю я политику краевого департамента труда и соцзащиты. Финансы, вроде, есть, но они размазывают их все тонким слоем, непонятно, куда. В итоге вместо реальной работы — бурная имитация деятельности. Я просто перестал туда лезть и бороться. Да ладно, прорвемся… Мне нельзя это бросать, у меня — ребенок. И у других родителей — дети. Нам надо двигаться вперёд.

Сейчас все очень много говорят о проблемах, появились профессиональные строители так называемого «гражданского общества», которые порхают с форума на форум, проводят массу круглых столов, протирают штаны и юбки в рабочих группах, а нужно просто начинать работать, реально, «на земле работать», решая пусть небольшие, но реальные задачи — без малого нет большого. Но пока первые и вторые — это две параллельных которые не пересекаются в пространстве. Про нас, вторых, вспоминают, когда нужно показать, что на этом отдельно взятом Марсе тоже есть жизнь

Лада ГЛЫБИНА

Фото студии Марии Стратулат и PortoFranko