Ситуация с коронавирусом сегодня у всех на устах. Прока медики бьются над тем, чтобы создать вакцину от этой болезни, есть и другой путь, помогающий избежать этого заболевания.  Об этом — история специального корреспондента PortoFranko, Дарьи Козырь, которая недавно вернулась из Китая. 

Долгое время я не могла приступить к этому  тексту и сейчас понимаю почему — он просто ждал своего часа. Часа всеобщей истерии. Именно в это скудное разумом время, я считаю, людям как никогда нужна добрая история о Ли Куанъюй — 75-летней бабушке из Уханя, с которой мы познакомились на бескрайних просторах притибетья и которая, кстати говоря, и поныне прекрасно себя чувствует.

Надо сказать, познакомились мы «вопреки всему», в том числе моему сильному на то нежеланию.
Наша первая встреча произошла в пыльном, полупустом автобусе, который готовился отправиться из одного дикого захолустья Сяхэ в другое — Ланмусы. Расположившись на первом сидении, я мечтательно смаковала в голове картины деревушки, которую покидала, пытаясь уложить буддийские храмы, монахов и баранов на улицах в единое целое. Позади меня на неопознанном языке курлыкали две европейки, молодой китаец на соседнем ряду ушёл с головой в гаджет. Казалось бы, ничего не предвещало беды. Но тут дверь автобуса открылась и в салон зашло нечто маленькое, сухопарое, поджарое, юркое и чрезвычайно энергичное. Казалось, все ощутили приход Ли Куанъюй кожей — такое чувство бывает, когда средь полуденного зноя тебя вдруг сбивает с ног резкий порыв ветра. К тому же, зайдя в автобус, бабушка сразу обратила на себя внимания, приветственно вскинув руки и обратившись ко всем присутствующим:
— Всем привет! Как дела?
После неуверенных кивков и приветствий в её сторону, Ли Куанъюй уверенно плюхнулась рядом с молодым китайцем, который такого внезапного подарка судьбы явно не ожидал. Однако Ли Куанъюй это мало волновало. Не теряя ни минуты, она начала вести с парнем светские беседы о предгорьях Тибета, попутно выясняя, кто он по жизни и с какого района. Впрочем, вскоре бабуле это надоело — в конце концов, таких простых китайских парней пруд пруди — и она переключилась на сидящих рядом иностранок.
— О, смотри, лаоваи! — по старой китайской традиции счастливо воскликнула она, указывая на иностранцев своему соседу. — Эй! А вы, случайно, не русские?
Услышав это, я втемяшилась в кресло и попыталась прикинуться ветошью. Эта бабуля, судя по всему, относилась к тому виду китайцев, которые, узнав, что в ореоле десяти метров рядом с ними находится русский, начинают петь дифирамбы Путину, выяснять твоё политическое кредо и предлагать вместе сокрушать Америку прямо сейчас.

Заниматься построением Евразийского союза в отдельно взятом автобусе после медитаций на горах с баранами, как вы понимаете, не было ни малейшего желания. Поэтому я сделала очень европейское лицо и стала надеется на лучшее.
Девушки, тем временем, бабулю не поняли, чем сильно её расстроили. Но быстро спохватившись, снова начала донимать своего соседа.
— А ты английский знаешь?
— Ну, так, плохо очень…
— Прекрасно! Сейчас будешь переводить!
В общем, с помощью скудных переводческих услуг соседа, бабуля, а заодно и я, выяснили, что девушки приехали из Португалии учиться китайскому языку, а сейчас решили попутешествовать по Амдо. Впрочем, разговор быстро угас. Дело в том, что разговоры с иностранцами у типичных китайцев, да и у многих русских тоже, происходят примерно по следующей схеме:
1. Узнай страну, из которой приехал лаовай.
2. Расскажи ему перечень стереотипов о его стране вперемешку со сводкой новостей.
3. Наблюдай за хайпом и лови лулзы.
4. Profit.
С Португалией возникла проблема: никто в Китае ничего о ней не знает.
— Что вообще есть в этой Португалии? — задавала она вопрос своему соседу. — Может быть, там вино хорошее делают? (Португалия по-китайски звучит как «виноградная страна»).
— Да кто же её знает, тётушка, — пожимал плечами парень. — Я в Европе не был.
В общем, я вздохнула с облегчением, поняв, что меня приписали к жителям «виноградной страны» и уставилась на проплывающие мимо холмы и поля, продолжая свою медитацию.
Что было дальше? Я бродила по горам и полям, наслаждаясь природой и общаясь с местными жителями.

Через два дня пришло время уезжать. Как точно это сделать — я не знала, но дедушка Бака пообещал посадить меня на нужный автобус, следующий до Ланьчжоу. Однако удача в тот день была не на моей стороне: прямой рейс до Ланьчжоу отменили и мне требовалось сделать крюк через Сычуань, сменивши при этом три автобуса. Отпускать лаовая, да ещё и девушку, в такое опасное путешествие в одиночку — совершенно недопустимо. Поэтому Бака вверил меня в распоряжение двух путников, которые оказались в точно такой же ситуации, как и я. Одной из них, как вы уже могли догадаться, оказалась Ли Куанъюй, тут же подсевшая на соседнее со мной кресло. Другим — учитель английского языка из Пекина.
Ли Куанъюй, кажется, не узнала меня: то ли потому, что иностранцы, как известно, все на одно лицо, то ли потому, что у меня очень хорошо получается сливаться с креслом. Когда выяснилось, что я, к всеобщей радости, нормально говорю на китайском и на этом самом китайском мне пришлось сознаться, что я вообще-то русская, и мы с Ли Куанъюй уже встречались. В ответ на это она радостно всплеснула руками:
— Русская! Наконец-то! «Привет, как дела? Я учила русский язык!» — на чистом русском затараторила она. Потом прибавила на китайском. — Правда, это было 65 лет назад, и я всё забыла. Но Россию очень люблю! У вас такая прекрасная литература!
Я очень оживилась — такое всегда происходит, когда матрица типичного разговора даёт сбой. Оказалась, Ли Куанъюй в юности, как и многие пожилые китайцы, изучала русскую культуру и даже была искренне увлечена ей. Она обожает Льва Толстого, особенно его произведение «Воскресенье», чтит Есенина, уважает Пушкина. Когда-то она слушала много музыки российских композиторов, например, Чайковского, и всем сердцем верила в реальность совместного построения коммунизма с Россией. В её школе ученики писали письма русским школьникам и с нетерпением ждали ответа оттуда — из далёкой, непонятной, могучей страны, которую когда-то они называли «старшим братом».
Стоит ли говорить, как растаяло моё сердце, слыша все эти добрые слова в адрес своей Родины — сейчас это, к сожалению, большая редкость. Я, со своей стороны, также начала рассказывать о своих любимых китайских писателях (Мо Янь и Лао Шэ) и рассуждать о китайской истории. В общем, мы остались очень довольны друг другом, несмотря на разницу культур, поколений и мой изначальный снобизм, за который мне, в данном случае, было очень стыдно.
Вскоре с высоких материй мы перешли на земные.
Всё это время, смотря на Ли Куанъюй, мне не без оснований казалось, что я имею дело с чем-то очень любопытным: всё-таки не каждый день встретишь 75-летнюю бабулю, которая трясётся по междугородним автобусам из одной деревни в другую в полном одиночестве — особенно учитывая то, что китайцы любое действие привыкли совершать огромным табором. Ответ на вопрос, как же так получилось, меня несказанно удивил, не говоря уже о том, что он был будто снят с моих уст:
— Я вообще люблю путешествовать самостоятельно, — сказала она. — Ведь путешествие — это не только виды, но ещё и люди, которых ты встречаешь. Когда едешь с кем-то, шансов завести новых друзей меньше. Особенно люблю с молодёжью общаться — очень много интересного могут рассказать. После моего полугодового путешествия, у меня теперь куча друзей из разных стран по всему свету: и владелец магазина из Америки, и профессор из Франции…
— Полгода? — удивилась я. — Так вы только что из Европы?
— Почти, — гордо отчеканила бабушка. — Сначала я поехала в Америку: пересекла её с востока на запад. После полетела в Амстердам, потом поехала в Бельгию, Францию, Германию, Австрию, Италию… Потом полетела в Синьцзян. Помнится, там есть каньон, точь-в-точь такой же, как Большой Каньон в Америке. На одном из его склонов, достаточно высоком, повесили верёвочную лестницу. Меня всё никак не хотели пускать по ней карабкаться, на лифт отправляли. А я взяла, засмеялась им в лицо и забралась! Даже не заболело ничего!
Тут Ли Куанъюй достало свой телефон и продемонстрировала всё вышеописанное: крутой склон, шаткую верёвочную лестницу, своё счастливое лицо. На следующей фотографии, судя по всему, сделанной профессионалом, госпожа Ли стояла в красивом платье в цветочек.
— О, а это я снималась для журнала владельца магазина в Америке, моего хорошего друга. Познакомились мы с ним абсолютно случайно. Услышав мою историю, он так восхитился, что решил запечатлеть меня для своего журнала мод с небольшой заметкой, смысл которой в том, что жизнь может быть яркой и прекрасной в любом возрасте. И я полностью с ним согласна! Не могу смотреть на этих стариков, которые целыми днями сидят дома, ничего не делают, ничем не интересуются и жалуются, как будто уже померли! А в мире так много интересного, так много можно сделать и посмотреть!
Ли Куанъюй, как видите, была по праву очень горда собой. Её рассказ и у меня вызвал бурю оваций и комплиментов. Однако между похвалами её активности и здоровью, я не могла не  поинтересоваться:
— Госпожа Ли, а где же ваш муж?
— Муж-то? Да дома, в Ухане, в маджонг играет! Целыми днями сидит с мужиками на улице и света белого не видит. Что с него взять? — рассмеялась бабуля.
Увы, мне не удалось сделать прощального фото с Ли Куанъюй — у наших с ней телефонов села батарея. Однако остались её контакты.

Когда в Ухане началась вспышка коронавируса, я тут же написала ей — всё-таки она, как никто другой, находится в зоне риска. К счастью, госпожа Ли и вся её семья, чувствует себя прекрасно. Бабуля не теряет бодрость духа и, как истинный патриот, верит в Китай. Не без оснований.

Встреча с Ли Куанъюй заставила меня крепко задуматься о многих вещах: прежде всего, о здоровье. Как этой бабуле, несмотря на свой почтенный возраст, удалось сохранить силы карабкаться по верёвочным лестницам на горах Синьцзяна, сниматься для обложек модных журналов и колесить по планете, заводя в каждой стране новых друзей?
Можно, конечно, всё спихнуть на генетику и вегетарианскую диету, благотворное влияние которых, конечно, сложно недооценить. Однако есть здесь ещё одна немаловажная деталь, которая, как мне кажется, является ключом ко всему — у Ли Куанъюй горят глаза. Ли Куанъюй открыта. Ли Куанъюй интересно жить. И этот интерес не пассивный, а деятельный.
Возможно, многие из вас замечали такую психосоматическую вещь — как только мы впадаем в депрессию, нас вдруг одолевает экзистенциальная скука, лень или же просто сон механического повторения рутинных действий: мы заболеваем. Некоторые люди этому подвержены меньше, некоторые больше, некоторым для того, чтобы заболеть нужно много времени, некоторым совсем мало, но вот у меня, например, этот рубильник работает довольно резко.
Ли Куанъюй хочет сворачивать горы. И удивительно в её возрасте именно то, что она сохранила это желание. Думаю, за 75 лет можно пережить много стрессов и разочарований. Под давлением жизни можно десятки раз потерять ориентиры, смысл жизни, близких людей, в конце концов, разум. И тихо угасать, с тоской вспоминая ушедшие годы, давая жизненным силам тебя покинуть. Это пассивная позиция, позиция жертвы.
Но можно признать себя не от кого независящей единицей, не растворённой ни в семье, ни в истории своей прошлой жизни, ни в остатках разбитого десятки лет назад «Титаника». Ведь госпоже Ли, если сказать честно, для того, чтобы ей было интересно и весело, никто особо не нужен, несмотря на цветущую коммуникабельность. Она собрана в самой себе. Она берёт и делает себе хорошо, ни на кого не оборачиваясь и не от кого ничего не требуя. Она держит в тонусе прежде всего свой ум, который постоянно даёт команду на мобилизацию всему телу.

Она живее всех живых. И потому любой коронавирус ей нипочём: у неё, в её 75, очень много дел, которым тридцатилетним-чахоточным-бессмысленным даже не снились.
Берегите себя и, главное, свой разум.

Дарья  Козырь

Фото автора