Спасать детей от смерти – на земле нет профессии благороднее. Но и тяжелее, наверное, тоже нет. Много лет Вячеслав Глушко, главный врач ВКБ№2, известной во всем Приморье «тысячекоечной», работал детским врачом – реаниматологом. О его жизни можно написать книгу или снять фильм. Мы поговорили с одним из самых известных докторов Приморья про то, о чем, обычно, не пишут в газетах…

«Вдох глубокий. Руки шире!..»

— Думаете, откуда у меня такие плечи? – улыбается Вячеслав Викторович.- Баллоны с кислородом на операции таскали, с коллегами! В советское время обычное дело было. Помню, работал в детской краевой. Кислород, как обычно, внезапно кончился. Ждать нельзя — операция! Соседи, из городской больницы, на Садовой, обещали поделиться. Пурга была, жуть! Ветер в лицо, на тротуаре лед. Владивосток! Два баллона, каждый весом по 80 кг, тащили втроем, со мной были еще Саша Травинский и Резниченко Роман. Очень мне запомнился этот поход!

В «тысячекоечной», где был в интернатуре, лифты не работали. Операционная на девятом этаже. Перед операций обычное дело: доктор и три медбрата берут баллон кислорода, это 80 кг, два баллона закиси азота по 15 кило, и поднимают наверх. А после операции спускали вниз, по лестнице. Считалось нормальным! Быть в хорошей спортивной форме для доктора обязательно.

— На 1 мая была ситуация в краевой больнице, я дежурил, — рассказывает Глушко. — Вижу – прибегает молодой человек, в шортах, белой рубашке и пионерском галстуке. Еще подумал — странный какой-то, на вид большой, а в шортах! А это вожатый был из пионерлагеря Океан». Кричит — товарищ умирает! Мы с сестрой бегом в нижний корпус кардиологии. У пациента клиническая смерть. Начинаю в наклоне делать непрямой массаж сердца, плюс сам же дышал, рот в рот. Продолжалось это около двух часов! Потом наконец влетела бригада «скорой помощи» с криком — где больной? Оказывается, «скорую» вызвали на демонстрацию, а они там никого не нашли, потеряли умирающего! Пока следы пропажи обнаружили, я два часа качался, в полунаклоне. Потом два месяца разогнуться не мог. Но это мелочи, по большому счету. Зато пациент мой на следующий день уже газету читал!

Когда главному врачу «тысячекоечной» Вячеславу Глушко удается вырваться с работы на пару дней, он уезжает на рыбалку.

— Для меня это лучший отдых, — рассказывает. — Бог миловал, никогда на рыбалке моя помощь в качестве доктора не требовалась. А вот в городе бывало. Помню, в 1988 году идем мы с женой в кино, в «Океан». А чуть дальше музея Арсеньева человек лежит без сознания. Подбежали. Я делал

массаж сердца. Жена, она у меня медик, дышала рот в рот. И так до приезда «скорой». Передали коллегам из рук в руки. Так что у докторов выходных нет.

« Профессор из Москвы»

Врачи всегда зарабатывали копейки, что в советское время, что сейчас. От подработок никто не отказывался. Предложили на лето поехать в Узбекистан, был врачебный десант оказания медпомощи республикам Средней Азии. Смертность в регионе зашкаливала.

— Обычно получалось так: в шесть часов вечера мы с коллегами приезжали из больницы, а в десять за нами присылали машину на экстренный вызов, и уже до утра,- рассказывает Вячеслав Викторович. — Там жестко. Женщина рожает, и через пару дней уже в поле, на работу. Ребенок с бабушками-дедушками. Детей косила кишечная инфекция. Высокая температурой плюс обезвоживание, да еще адская жара на улице — все это за день превращало ребенка в тряпочку. Привозили в больницу уже терминальных пациентов.

Никогда не забуду свое первое дежурство. На улице 38 градусов жары. Вода для питья такой же температуры. Холодильников нет. Препаратов толком тоже нет. Дети температурят. Мамы все кричат на эмоциях, на узебкском! А я –то узбекского вообще не понимал. В ту ночь я понял, каким бывает для врача ад!

В экстренных ситуациях быстро учишься. Начал узбекский понимать. Меня там называли «профессор из Москвы». Не знаю, почему. Может, потому что получалось, были хорошие результаты в лечении…

Хотя не всегда. Помню одну грустную историю. Срочно вызвали в другой район, к ребенку. Вижу — типичная холера, как из учебника списанная. Мальчик очень тяжелый. Все, что нужно, ему сделал, поставил капельницу. Утром прихожу – ребенок погиб. Оказывается, как только российские доктора ушли, местные медики перестали капать. Посчитали, что это не нужно. Мне этого не понять… У нас все равно за жизнь больного принято бороться до последнего.

Дороже всех денег мира …

— Работа врача, прежде всего, это колоссальная отдача энергии, — говорит Вячеслав Глушко. – Пациент вылечится и уйдет, а к врачу приходит новый больной. И так по кругу. Чтобы отдавать, надо где-то брать. А где? К сожалению, врачи очень сложно восстанавливаются. Это сейчас можно поработать с психотерапевтом, а раньше такой возможности не было. Хотя до психотерапевта мало кто доходит, просто некогда. Сегодня ты с дежурства, а послезавтра опять на дежурство.

Конечно, когда спасаешь кому-то жизнь, это выше всего. Дороже всех денег мира.

Бывает, потом с этими людьми неожиданно сводит жизнь. Когда еще работал реаниматологом, запомнился мне один мальчишка. Был тяжелый гепатит. Забрал его в палату интенсивной терапии, вытащили, общими усилиями. А

теперь, представьте, мы с ним вместе на рыбалку ездим, в одной компании! Ему сейчас около тридцати. Но ведь бывают ситуации, когда жизнь, увы, не спасаешь. Мы ведь не боги. И потом, есть такая вещь, как предопределенность…

Наверное, именно поэтому в кабинете главного врача «тысячекоечной» много икон.

— Это не сразу пришло. С возрастом. Да и в работе были истории, которые заставили задуматься о некоторых вещах. В 1986 году машину «скорой помощи» в районе остановки «Заря» во Владивостоке сбил грузовик. Удар был сильный, машина кувыркалась по дороге. Малыш, который был в машине, совершенно не пострадал. В момент аварии медсестра накрыла его собой. Весь экипаж «скорой» потом лежал в нейрохирургии. Удивительно, но все выжили!

Какому-то больному везет в самых безнадежных ситуациях. Девушка упала с моста, с высоты 70 метров, фактически на бетон и практически не поломалась. Или хронический больной, ходит, всю жизнь болеет, а до ста лет живет. Другой человек может оступиться на ровном месте, упасть на асфальт, и поломать себе шею. Жизнь- материя тонкая.

«Пациенты пишут, а мы красим!»

— Не жалею ли я, что ушел из практикующих врачей? Если ты нормально относишься к работе, можно, и будучи чиновником от медицины, помогать людям. К примеру, у нас в больнице было 8 аппаратов гемодиализа, стало 20. За год сделали почти во всех отделениях косметический ремонт. Осталось доделать в хирургии, онкологии и травме. Везде чисто, глазу приятно. Хотя иногда кажется, людям все равно. Зачем тогда окурками на стенах писать? Мы же центральную лестницу красим два раза в год. Пациенты пишут, а мы красим!

Мечтаю доделать капитальный ремонт в больнице. Оборудовать отделения по последнему слову техники. Укомплектовать полностью персоналом. И еще два жилых дома построить.

Фантастика, говорите? Да нет. Все решаемо. Нужно просто поставить цель!

Знаете, что меня по — настоящему радует? Мои коллеги, преподаватели в мединституте, рассказывают, что совсем другие студенты пошли. То ли ЕГЭ так на них повлияло, то ли что-то еще… С очень высоким уровнем ребята. Разительная перемена на фоне того, что было несколько лет назад. Так что надежда есть. Не хотелось бы потерять опыт накопленный. Как говорится, нам бы день простоять, да ночь продержаться!..

Инна ПЛИС

Материал подготовлен в рамках проекта «Здоровое Приморье»