Во Владивостоке началось слушание очередного «дела врача». Процесс обещает стать резонансным на всю страну. Дело даже не в том, что на скамье подсудимых оказался хирург Петр Шапкин, представитель известной  врачебной династии, на счету которого не один десяток  спасенных жизней и множество благодарностей пациентов. Дело в том, что прокуратура в обвинительном заключении настаивает на применении 238-й статьи, которая подразумевает умышленное оказание ненадлежащей медицинской услуги, приведшей к смерти. То есть, хирурга Шапкина прямым текстом обвиняют в том, что он сознательно погубил пациента.  Неужели так бывает, что хирург из спасителя жизней в одночасье превращается в бездушного монстра? Попробуем разобраться в ситуации. 

Гибель любого человека – всегда боль и беда,  особенно если человек этот был молод, полон здоровья и сил. Особенно трудно понять, как от неоказания медицинской помощи мог  умереть студент пятого курса медицинского университета, которому до диплома врача оставался ровно один шаг, и который жил в комнате общежития с такими же будущими врачами…

Впрочем, все по порядку…  Год назад, в июне 2019-го, четыре студента-медика решили покататься на мотоциклах. Нашли через интернет фирму проката. И хотя прав у троих из них  не было, им сказали – не беда. Мотоциклы – спортинвентарь, кататься будете не на трассе, так что проблем никаких нет. Платите 18 тысяч, и вперед!  Машины наши – ответственность ваша.

Поехали. Через три часа, уже на пути назад, на скорости в сорок километров, Владислав Пашин «улетел» с мотоцикла на придорожные леера. Ударился животом об ограждение, стал жаловаться на боль в правой руке. Друзья отвезли Пашина в травмпункт № 1.  По их же словам, по дороге в травмпункт Владислав съел таблетку зеленого цвета, которая у него была с собой в портфеле.

Ближе к восьми вечера приехали в травмпункт.  Как написано в обвинительном заключении, сидя в очереди, молодой человек сильно побледнел, стал стонать, удерживать руку в области живота. Знакомая девушка, Кристина, зашла в кабинет врача, сказала, что человеку плохо, после чего Владислава приняли без очереди.  Доктор провел осмотр, наложил гипс на руку, и вот здесь возникает первый большой вопрос.

В протоколе врачебного осмотра Владислава Пашина, от 12.06. 2019,  за подписью врача-травматолога, имеется фраза – «кетонал внутримышечно».  Это говорит о том, что пациенту был сделан обезболивающий укол.

Интересно, что уже после возбуждения уголовного дела врач-травматолог стал категорически отказываться, что колол пациенту кетонал. А то,  что в протоколе написано, так это программа так распечатала, а там, мол, шаблон забит.  Хотя, казалось бы,  не колол – вычеркни! Заметим в скобках, что любому доктору,  да что там доктору, – любому мало-мальски грамотному человеку известно:  обезболивать живот категорически нельзя. Картина смазывается.

В итоге молодой человек получил направление в «тысячекоечную» больницу, куда он, как утверждает врач-травматолог, не хотел ехать. Но это еще не все. Как удалось выяснить следствию, по утверждению свидетелей,  по пути в «тыщу» Владислав Пашин съел еще две таблетки кетонала – сильнодействующего обезболивающего.

В результате ситуация в «тысячекочной» разворачивалась так.

– Когда я смотрел пациента, на боль в животе он не жаловался, – рассказывает хирург  Петр Шапкин.

– Живот был мягкий. Я начал его расспрашивать, что случилось, он ответил – я упал с мотоцикла. Никаких подробностей, что пациент перелетел через руль, ударился животом о леера,  мне не рассказали. Помню, я спросил – зачем вы тогда обратились? «Из травмпункта направили», – был ответ.  При осмотре живот был стабильный, сухой, абсолютно нормальный, со всеми отрицательными симптомами острого живота. Я отправил пациента на УЗИ.

Владиславу Пашину там же, в «тысячекоечной», сделали УЗИ. Прошло  четыре часа после травмы. Ему посмотрели всю брюшную полость, плюс хирург специально подчеркнул, чтобы обратили внимание на, так называемую, «свободную жидкость», чтобы исключить кровотечение и перфорации. По словам врача-узиста,  на момент осмотра картина была совершенно спокойная. Никаких признаков острого живота не было. УЗИ пациента находится в деле.

– На момент осмотра у пациента не было  никаких показаний к госпитализации, – говорит хирург Петр Шапкин. – Пациент был отпущен на амбулаторное лечение, под наблюдение травматолога, по месту жительства.

Знакомая Владислава Пашина, Кристина, с которой он приехал в больницу, утверждает, что сидела в коридоре и  слышала, как хирург Шапкин говорил Пашину в кабинете, чтобы он дома колол НПВС, – то есть анальгетики.

– Я еще не сошел с ума, чтобы сказать такое, – говорит Шапкин. – У меня десять лет стажа работы хирургом, и я прекрасно понимаю, чем чреваты НПВС при травмах живота.

Могла ли девушка хотя бы что-то слышать из разговора доктора и пациента, сидя в коридоре приемного отделения, – вопрос открытый, ибо следственного эксперимента в больнице почему-то никто не проводил. И это очень странно, ибо это  утверждение – одно из краеугольных свидетельств обвинения.

После того, как хирург Шапкин отправил своего пациента на амбулаторное лечение, Владислава  Пашина он больше не видел.

Далее, со слов друзей Пашина, студенты снова поехали в травмпункт, за больничным листом, поскольку Владислав работал медбратом в краевой больнице, в реанимации.  По дороге Владиславу опять стало плохо.  Можно предположить, что действие анальгетиков стало ослабевать.

И вот здесь бы вернуться в больницу… Или вызвать скорую помощь. Короче говоря, сделать то, что сделал бы, наверное, любой человек в этой ситуации. Но студенты-медики возвращаются в общежитие. Проходят мимо вахтерши, которая спрашивает –  что случилось, нужна ли помощь? Они отвечают – помощь не нужна.

Потом наступает 13-е число, день, в течение  которого человек не вставал с кровати, мучаясь от боли. И ему весь день …кололи обезболивающие!!!

Так и хочется спросить сегодня у друзей Владислава, сегодняшних дипломированных медиков, – ребята, вы что, тогда с ума сошли? Ладно, если бы вы учились в кулинарном училище. Но вы же на тот момент окончили пятый курс медицинского университета!

У вас на глазах имела место  клиника острого живота с нарастающими симптомами, которые насторожили бы даже уборщицу!  Что значит – доктор исключил острый живот в больнице? А кто б не исключил, на фоне обезболивающих?

Как можно было не вызвать скорую помощь, когда человек корчится от боли?  Даже несмотря на то, что сам больной отказывался ехать в больницу. А он, к сожалению, отказывался. Свидетельства тому есть в материалах дела.

В частности, 13 июня, в 13 часов «Заболотний В.Н. предложил съездить в КГАУЗ «ВКБ№2» , но Пашин В.В. отказался, сказал, что ему стало легче».

Не исключаем, что роковую роль сыграла работа Владислава медбратом в реанимации. По отзывам, он был отличным парнем, немногословным, спортсменом, с отменным здоровьем. Три года пахал после пар в реанимации медбратом, а это, знаете, работа для настоящих мужчин, тех, кто априори не мыслит себя в больницах в качестве пациента.

Думал, что справится сам. Пил кетонал. Живот болел все сильнее и сильнее, а он, уже практически врач,  просил колоть друзей, без пяти минут врачей,  обезболивающие…

Вся эта нелепая ситуация – сплошная боль и сплошной же абсурд.

14 июня соседи по комнате ушли на пары. Пришли в районе обеда, и нашли Владислава Пашина в кровати мертвым. Смерть наступила от прогрессирующей полиорганной недостаточности, возникшей вследствие тупой травмы живота с разрывом тонкой кишки, осложнившейся развитием перитонита.  На вскрытии в крови Пашина обнаружили ибупрофен, кетонал, димедрол, нимесулид…

Скажите, кто виноват? Владелец фирмы проката, который посадил человека без прав и умения ездить, на опасное транспортное средство? Или, быть может, врач-травматолог, который вколол пациенту кетонал, и отправил его к хирургу? Или хирург, который на фоне обезболивающего укола плюс нескольких обезболивающих таблеток, не нашел показаний к госпитализации, потому что на момент осмотра не было ни острого живота, ни жалоб пациента, ни показаний по УЗИ?

Кто виноват в том, что на фоне диких болей в животе человеку весь день всаживали обезболивающие и не вызвали скорую, хотя дело было в общежитии медуниверситета, подчеркиваем?

Уголовное дело, в итоге, завели на хирурга Шапкина.

По тяжкой 238-й статье, на которой настаивает прокуратура, прямым текстом говоря, что врач действовал осознанно и умышленно, оказал медицинскую услугу ненадлежащего качества, которая привела к смерти Владислава Пашина.

Наказание в перспективе – шесть лет лишения свободы.

Все отзывы больных о хирурге Шапкине привести невозможно, вот лишь один из них.

«Хочется отметить доброе и чуткое отношение Шапкина Петра Владимировича ко мне, как к больной.  Операция была сложная, но Шапкин П.В. выполнил свой профессиональный долг просто блестяще. Мне было назначено хорошее медикаментозное лечение. Врач после операции приходил ко мне в палату по нескольку раз в день, и даже навещал меня по субботам и воскресеньям, когда у него были нерабочие дни. Всегда добрый, и с понятием, отвечал на все мои вопросы. При выписке дал мне хорошие рекомендации по реабилитации. В настоящее время чувствую себя хорошо. Прошла два курса химиотерапии. От всей мой большой семьи прошу объявить благодарность моему лечащему врачу, Шапкину П. В. Побольше бы нам таких медиков!» – пишет Зыкова Ольга Александровна, из города Арсеньева, 1974 года рождения,  бывшая пациентка отделения урологии, которой хирург Шапкин провел сложную операцию по удалению почки.

Интересно, что скажет  Ольга Александровна, когда узнает, что замечательный, добрый и чуткий хирург, который спас ей жизнь, обвиняется по статье – умышленное убийство пациента?

Что скажут другие больные, которых вылечил молодой, талантливый врач?

– Да они там что, с ума  посходили? – наверное, все эти люди скажут именно так.

– Петр Шапкин очень внимательный и аккуратный доктор, – говорит Вячеслав Глушко, главный врач ВКБ№2 . – Работает с большим интересом, у него хорошая школа. Петр Владимирович – представитель третьего поколения известных хирургов Шапкиных, и, поверьте, он достоин своего отца и деда.  С его квалификацией он мог пойти в любой частный медцентр, и, наверное, зарабатывал бы там больше, а нагрузка была бы в разы меньше. Но он уже десять лет работает в «тысячекоечной», а это все равно что на передовой… Понимаю, –  для родителей умершего студента-медика то, что произошло, большая трагедия.  Но я хотел бы еще раз подчеркнуть, что у молодого человека было время вернуться в больницу. Почему он этого не сделал, трудно сказать… Мне очень жаль, что все так произошло.

Врачей обложили со всех сторон, как волков. Тайно, а зачастую – явно, снимают на видео, выкладывают в интернет, травят – иного слова не подберешь, в социальных сетях. Но, как видно, писать жалобы – уже мало, теперь нужно возбуждать уголовные дела, желательно по статье – убийство. «Сажать их!» – кричат особо одаренные граждане, втайне, видимо, мечтая о «делах врачей» времен товарища Сталина, чтобы без разговоров – к стенке.

Самое страшное – это уже тенденция. «Дела врачей» в нашей правоохранительной системе расследуют с интересом и удовольствием. Да и то сказать: мечта, а не преступники. В бега не бросаются, на дорогих адвокатов денег нет. Чем не повод нарастить раскрываемость?  «Не вылечил? Виноват.» К слову, на днях, по аналогичной статье было возбуждено еще одно уголовное дело, тоже на опытного хирурга «тысячекоечной».

У меня только один вопрос: куда завтра лечиться поедем? В колонию, где врачей соберут? Не такое уж невероятное развитие событий…

Лада Глыбина

Фото из архива